Павел Шадур

 – Так хорошо сейчас в Крыму! 
 Давай на юг уедем. 
 Куда - не скажем никому: 
 Ни близким, ни соседям. 
 А просто скажем: «Мы на юг, 
 Мы вам напишем вскоре». 
 Проснемся утречком и вдруг 
 В окне увидим море. 
– А что, у нас на юге
Действительно тепло?
А если были вьюги
И снегу намело?
 – Тогда уедем от зимы, 
 От этой снежной каши, 
 Дождя и ветра кутерьмы  
 Куда-нибудь подальше. 
 Куда-нибудь на острова 
 На Тихом океане, 
 Где круглый год растет трава,
 Вода тепла, как в ванне. 
– Лететь в такие дали -
На Тихий океан?
А может, зной и пальмы –
Реклама и обман?
 – Тогда возьмем билеты мы 
 На самый южный поезд, 
 Тогда уедем от зимы 
 На самый южный полюс. 
 Не будем думать и гадать, 
 Где может быть теплее. 
 Уж там, наверно, благодать:
 Ведь юга нет южнее.
– Ну, что ты! Полюс южный,
Ведь он сосем иной.
Там бродит ветер вьюжный
В пустыне ледяной.
 – Везде снега и холода. 
 Где ж нам от них укрыться? 
 Быть может, ехать не «туда», 
 А в юность возвратиться? 
 Уедем мы от седины  -
 Уже начнется лето. 
 Потом уедем от войны, 
 А там и юность где-то.
– А есть такие поезда,
Чтобы из нашей дали
Нас увозили не «туда»,
А в юность возвращали?
1970

 Собираю опавшие листья  
 И бросаю в костер.
 Все горит: и краса эта лисья
 И травинки и сор.
  
 Перед этим языческим богом,
 Перед жарким огнем,
 Как всегда вспоминаешь о многом.
  
 Снова видятся в нем
 Города и горящие хаты,
 И костры у дорог . . .
  
 Ах, дымок синеватый,
 Горьковатый дымок.
1970

 Я девчонок не обижал.
 Я их, знаете, обожал.
 Но, встречаясь у проходной,
 Постоянно в сторонку жался
 И от робости
ни с одной
 Заговаривать не решался.
 Хоть и знал их по именам
 И мы виделись то и дело.
 Хоть завидовал тем парням,
 Что вели себя с ними смело
 И, разыгрывая повес,
 Нарочито острили грубо
 И  девчонок –  моих принцесс –
 Караулили возле клуба.
 Их весёлые голоса,
 Словно песенка на пластинке.
 Словно алые паруса,
 За плечами вились косынки.
 И сейчас,
напрягая слух,
  Словно вот он –
мой день вчерашний, -
 Слышу голос моих подруг,
 Цеховых моих однокашниц.
 Через годы их узнаю
 И до дому их провожаю,
 Только вида на подаю,
 Как я девушек обожаю.
1970

 Летит на город первый снег, 
 Отчаянно кружится.
 Ах, первый снег, как первый смех,
 Как чистая страница.
  
 И скверик стал похож на лес,
 И на ладьи –  салазки,
 И все девчонки – на принцесс
 Из старой доброй сказки.
  
 И сам он – словно добрый дух.
 Он стер черты прохожих.
 И столько женщин стало вдруг,
 Так на тебя похожих.
  
 Летит на город первый снег
 И на ресницах тает.
 И самый мрачный человек
 Улыбку обретает.
1970

 Ты не знаешь,  
силою волшебной
 Наделен обычный карандаш.
 Вот возьму  
из комнаты служебной
 И перенесу тебя в блиндаж.
 В тот,  
полуразрушенный снарядом,
 Где меня засыпало землей,
 Чтоб стояла ты со мною рядом,
 Слушая метели злобный вой.
 . . . Огибая дымные воронки,
 Я один бегу вперед, скользя.
 Ты тогда была еще ребенком,  
 И тебе туда со мной нельзя.
 Что же делать?  
Это очень странно!
 Сколько между нами лет и вех.
 Может взять тебя в кабину крана,
 В мой горячий,  
мой литейный цех?
 . . . Прямо над расплавленною сталью,
 Грохоча, 
кабина пронеслась...
 Он и для меня за дальней далью,
 Ну, а ты еще не родилась.
 Грохот, 
повторенный многократно,
 Замер за далёкой гранью дней.
 Как же я пройду теперь обратно,
 Встану рядом  
с юностью твоей?
 . . .Голос твой насмешливый и нежный
 Сквозь метель
я слышу вдалеке.
 Полночь. 
Лист бумажный белоснежный,
 Черный карандаш  
в моей руке.
1961

Кричат ночные птицы
И горизонт в огне,
Полковнику не спится, -
Он снова на войне.
Осколки, землю роя,
Летят со всех сторон,
А он готовит к бою
Погибший батальон.
Обходит взвод за взводом
И вновь за рядом ряд.
Бойцы в молчаньи гордом
Убитые стоят.
Среди ночного мрака
Они в который раз
Опять пойдут в атаку
И выполнят приказ.
Опять пойдут по минам –  
Суров войны закон. . .
Потом он под Берлином
Командовал полком.
Зачем он вновь поднялся,
Зачем очнулся он,
Когда лежать остался
На поле батальон.
. . .Кричат ночные птицы,
И горизонт в огне.
Полковнику не спится –
Он вечно на войне.
1970

 Ах, до чего я дожил,
 Не пожелать врагу!
 Я всем на свете должен,
 Пред всеми я в долгу.

 Да, мне бы жить иначе
 И не просить взаймы
 У случая - удачи
 И вьюги – у зимы.

 То мне хотелось сказок,
 То не хватало красок,
 То солнышка в Крыму.

 Мне нечем расплатиться,
 Вернуть свой долг ни птицам,
 Ни морю – никому.

 Собрались кредиторы –
 Леса, моря и горы,
 И говорят: 
- Чудак!
 Долги твои несметны,
 Зато стихи бессмертны.
 Добро, когда бы так.
1970

Я был слабым и хилым
и вечно валялся в постели,
А старухи со стен
разевали беззубые рты,
Иногда
по утрам
незнакомые птицы свистели,
По ночам во дворе
ошалело сражались коты.
Злые, серые.
Я закрывался подушкой.
Я боялся котов,
темноты в незакрытом окне.
Под большим одеялом
я прятал в постели игрушки –
Сто пехотных солдат
с генералом на белом коне.
Там стоял полумрак,
голубой,
и дыханьем согретый.
Были бури,
дожди
и могильная тишина.
Это был целый мир,
А над миром отчаянный ветер.
Я был храбрым, как черт.
Выпивал полбочонка вина.
Может быть потому,
что на стенке кровати был зàмок
С мрачной башней
и лесом густым вдалеке, -
Я тогда становился пиратом
с косыми глазами.
Я сжигал города
и эскадры топил на реке.
Сколько раз проносился я бурей
в кровавых сраженьях,
Ночи падали
знаменем чёрным,
сгоревшим в боях.
Я девчонку спасал.
Может быть, это ты, моя Женя?
Может быть, это ты,
голубоглазая Женя моя?
А во двор приходили цыгане
и били в ладони,
Били шапкой о землю,
пели песни,
ругались,
клялись,
Приводили с собою слепых
и задумчивых кòней,
Пили кружками водку
и спали под солнцем в пыли.
И багровые мясники
с окровавленными ножами
Синее мясо таскали,
кололи в амбаре свиней.
Свиньи бегали по двору,
падали и визжали,
Глухо выли собаки,
и тени росли на стене…
Мне казалось тогда,
что и стены забрызганы
кровью,
Мимо замка течет
покрасневший и тёплый ручей.
Я убитых тогда хоронил.
Я сдвигал непокорные брови,
Я смотрел не мигая,
на тонкое пламя
свечей.
Так я рос,
испугавшись однажды звериного воя
Пьяных вдребезги, -
маленький, слабый и злой.
Чтобы синее небо увидеть потом
над собою,
Чтобы встретиться с радостью,
с солнцем,
с тобой!